Дело Даниэля и Синявского
- 10.10.2024 14:54
Суд над писателями, обвинёнными в антисоветской агитации и пропаганде, стал одним из символов окончания «оттепели».
В случае многих советских писателей вопрос о том, как произведения оказывались за границей, ещё только предстоит решить. Однако относительно этой истории ответ известен: сочинения Даниэля и Синявского попадали за рубеж благодаря университетской знакомой последнего — дочери французского дипломата.
Вопрос с раскрытием псевдонимов не столь однозначен. Существует несколько версий, ни одну из которых, впрочем, нельзя назвать достаточно аргументированной. К примеру, Владимир Войнович в книге «Автопортрет. Роман моей жизни» рассказывал: «Их долго искали и, наконец, нашли. Нашли, когда возникла необходимость в такой находке. Рассказывали странную вещь, что наша разведка за выдачу авторов будто бы передала ЦРУ (баш на баш) чертежи сверхсекретной подводной лодки. Как выразился один мой знакомый, власть ничего не пожалела, чтоб самой себе набить морду. Арест двух писателей и его последствия стали для Советского Союза таким ударом, который, если сравнивать с боксом, можно назвать нокдауном».
Псевдонимы, кстати, оказались отнюдь не случайными. И Николай Аржак, и Абрам Терц были персонажами одесских блатных песен 1920-х годов: под именем одного фигурировал налётчик, другого — вор.
Андрей Синявский. (Wikimedia Commons, Rob Mieremet / Anefo / CC-BY-SA 3.0)
Арест Синявского и Даниэля стал неожиданным событием как для самих писателей, так и для их друзей и коллег. «Два мордатых сатрапа, со зверским выражением, с двух сторон держали меня за руки. <…> Машина скользила неслышно — как стрела. Всё-таки я не ждал, что это осуществится с такой баснословной скоростью», — двадцать лет спустя вспоминал Андрей Синявский об обстоятельствах ареста. Произошло это среди бела дня на троллейбусной остановке у Никитских ворот. Подобная участь постигла и Юлия Даниэля.
Приговора литераторы, обвинённые в создании и публикации произведений, «порочащих советский государственный и общественный строй», ждали практически полгода. Писатели не признали себя виновными, однако едва ли их мнение интересовало самый гуманный в мире советский суд. В феврале 1966 года участь Синявского и Даниэля была решена: первого приговорили к семи годам лагерей, второго — к пяти.
Общественность разделилась на два лагеря. Многие считали процесс над писателями противоправным, другие же отмечали, что приговор недостаточно суров. К числу последних, например, относился Михаил Шолохов, которого филолог Иван Толстой в связи с этой ситуацией охарактеризовал как «первобытно-страшного» человека. «Попадись эти молодчики с чёрной совестью в памятные 20-е годы, когда судили, не опираясь на строго разграниченные статьи уголовного кодекса, а руководствуясь революционным правосознанием… Ох, не ту бы меру наказания получили бы эти оборотни!» — с такими словами выступил лауреат Нобелевской премии.
Юлий Даниэль. (Wikimedia Commons)
Оппонировала Шолохову Лидия Чуковская, дочь не менее известного писателя: «А литература сама Вам отомстит за себя, как мстит она всем, кто отступает от налагаемого ею трудного долга. Она приговорит Вас к высшей мере наказания, существующей для художника, — к творческому бесплодию. И никакие почести, деньги, отечественные и международные премии не отвратят этот приговор от Вашей головы».
Именно с делом Даниэля и Синявского исследователи связывают зарождение правозащитного движения в Советском Союзе. 5 декабря 1965 года, за два месяца до суда над писателями, на Пушкинской площади, которой впоследствии суждено будет стать одним из диссидентских символов, прошёл Митинг гласности. Он был приурочен ко дню принятия Конституции СССР. Его участники выступали за гласность процесса над литераторами и за следование букве закона. Окончилось мероприятие задержанием митингующих.
Андрей Синявский был освобождён досрочно — он провёл в лагере шесть лет. В 1973 году писатель покинул родину. Юлий Даниэль же отбыл срок полностью и после освобождения остался в СССР. В 1991 году писатели были реабилитированы, однако Даниэль этот памятный день не застал — он скончался несколькими годами ранее.
