Воспоминания Коха о свободе на НТВ

"Гусинский никогда не скрывал, что у него были прайс-листы, которые олигархи должны были оплачивать. А если они не оплачивали […] омерту, то значит они не защищены от наезда"

Оригинал этого материала
© Slon.ru, 30.09.2010, Фото: "Коммерсант"

"Гусинский мне прямо говорил, что если он не получит "Связьинвест", то посадит меня"

Бизнесмен, бывший "реформатор" Альфред Кох — лекция о российской приватизации

Екатерина Чекмарева

Владимир Гусинский

[…]

— Дело «Связьинвеста» и «дело писателей» не связано ли с залоговыми аукционами?

— Когда в 1996 году мы оказались там, где оказались — Ельцин победил, — то часть лиц, которые участвовали в этой победе и по психологическому типу были склонны к преувеличенному значению собственного «я», считали, что победа произошла благодаря им. Отчасти это было справедливо, но всего лишь отчасти. Если говорить коротко, то у двух наших медиаолигархов — Березовского и Гусинского — возникло ощущение, что Ельцин выиграл выборы 1996 года благодаря и исключительно поддержке их двух каналов. Поэтому Ельцин, а также вся команда, которая ассоциирует себя с Ельциным, обязана им. И более того, что это нормально, так оно и должно быть, это и есть нормальное развитие страны. Березовский даже выдвинул тезис о том, что правительство должно подчиняться крупному капиталу и выполнять его волю. Потому что воля крупного капитала — и есть, собственно, воля страны. Сразу вспоминается американская поговорка: если ты украл 10 долларов, то тебя сажают в тюрьму, а если ты украл железную дорогу — то тебя сажают в Конгресс. […]

Было создано ОРТ, 51% достался государству, 49% отдали олигархам, за которыми легко просматривался Борис Абрамович, остальные были для декорации. После того, как он в 1996 году помог Ельцину победить на выборах, он потихоньку начал шантажировать его этим инструментом. Но до этого он на самом деле активно участвовал в избирательной кампании 1996 года.

Примерно аналогичная ситуация была с господином Гусинским и компанией НТВ. Тоже получив частоту на 4-й кнопке бесплатно (а как понимаете, она стоила миллиарды долларов), он вообразил себя крупным медиаолигархом и тоже поддерживал Ельцина небескорыстно, постоянно ставил всевозможные условия.

К 1996 году, после победы Ельцина, расклад был примерно следующий. Эти два гаврика спелись, они заявили о том, что правительство должно выполнять их волю. А Гусинский пошел ещё дальше и сказал, что теперь правительство нам ещё и должно ни много ни мало «Связьинвест».

Когда я говорю «правительство», то в том раскладе, который тогда был в правительстве, имелся в виду я. Я им должен был продать «Связьинвест». Я, прекрасно понимая, что эти ребята могут организовать любую кампанию травли вокруг меня и моих товарищей, поначалу пытался отшучиваться. Они давали понять, что так дело не оставят. Гусинский мне прямо говорил, что если он не получит «Связьинвест», то посадит меня. Думаю, что и сейчас, если его передо мной поставить, он не откажется от этих слов. Когда мы столкнулись с ним в 2000 году, он говорил мне: «да-да, я это говорил, но я же тебя не посадил».

«Связьинвест» мы провели на удивление прозрачно, несмотря на давление. Победил тот, кто предложил больше денег. Это вызвало дикую ненависть у Гусинского и Березовского. Забегу вперед — через год они уже воевали друг с другом. Кстати говоря, отголоски этой войны мы видели на днях. Потому что на выборы 1999–2000 гг. они пошли двумя колоннами: Путин, поддерживаемый Березовским (сейчас об этом не любят говорить), вторая колонна — Лужков, поддерживаемый Гусинским. У итальянской мафии есть пословица: месть — это блюдо, которое надо кушать холодным. Блюдо, которое скушали (отставка Лужкова — Slon.ru), было приготовлено ещё в 1999 году. […]

— А как вы развалили НТВ?

— Это для меня новость, что я его развалил. Я его не разваливал, НТВ работает. Сейчас он приносит прибыль. Я был нанят «Газпромом» как работник «Газпрома», возглавлял дочернее предприятие «Газпрома» «Газпром-Медиа», которому принадлежали все долги Гусинского, судился с ним, чтобы ему вернули деньги. Он должен был порядка миллиарда долларов, кстати, он должен был ещё порядка $300 млн Лужкову, который их ему простил. Правда, деньги принадлежали правительству Москвы, это были деньги налогоплательщиков, но почему-то Лужков посчитал себя вправе простить эти $300 млн. Мне таких полномочий никто не давал, и я не мог простить Гусинскому те деньги,которые он должен был «Газпрому». Я с ним судился, подписывал соглашения, реструктурировал его задолженность. Но он ни одного из графиков не выполнил, ни одного платежа не провел. У него наступил дефолт по долгам, прошли судебные процессы, и НТВ перешло кредитору. […]

— «Газпром» мог договариваться, либо была цель изначально забрать НТВ, и для этой цели годились именно вы?

— Когда меня брали, задачи забрать НТВ не было. Когда я беседовал с Шереметом и Вяхиревым, когда меня нанимали на работу, тогда страна ещё не оправилась от дефолта, и цены на нефть и газ были достаточно низкие. Те деньги, которые Гусинский должен был «Газпрому», были нужны «Газпрому» для решения производственных задач. Шеремет говорил о том, что им налоги платить нечем, а их правительство плющит. Если сейчас миллиард — это для них тьфу, то тогда эти деньги имели большое значение.

Я не знаю, я же им в черепную коробку залезть не могу. То, что они мне артикулировали, — это была задача получить деньги с них. Вопреки этой задаче, я подписал с Гусинским реструктуризацию на год. Фактически, я растянул процедуру на год, идя навстречу визгам и пискам, что мы душим свободу слова. И даже через год Гусинский был не в состоянии заплатить. И когда Шеремет убедился в том, что Гусинский заплатить не в состоянии, он сказал: ну, тогда уже забираем активы. При этом, когда мы забирали эти активы, то знали, что эти активы тех денег не стоят, которые должен был Гусинский. Это потом активы начали дорожать, а тогда это была убыточная компания, находящаяся в банкротном состоянии. Это было рисковое решение забрать эти активы.

Более того, Гусинский сказал, если вы не будете возражать, то я хотел бы продать какому-нибудь иностранцу эти активы. Мы не возражали. Он целый год искал покупателя. Появился Тед Тернер, который сказал, что, наверное, купит активы, и предложил за них аж $100 млн. Но за $100 млн мы их лучше себе заберём. Потому что если отбросить все проценты, то Тед Тернер предложил нам как минимум в пять раз меньше, чем мы хотели получить.

— Вы описываете все как экономический процесс, но ведь на канале сменился и журналистский состав. Популярна точка зрения, что решение было политическим.

— Я не большой сторонник популярных точек зрения. Вы же спрашиваете мою точку зрения, а популярную вы лучше меня знаете. Что касается моего мнения, то Евгений Киселев долгое время пытался выдать желаемое за действительное. Пытался представить себя революционером, который борется за последний островок свободы. А злые Кохи душат этот островок. В реальности всем журналистам, которые работали на НТВ, было предложено на НТВ и остаться. Никто их не выгонял, они долгое время ждали, когда же их выгонят. Они ушли сами, добровольно. Многие, кто громче всех орал, ушли работать на те самые ненавистные государственные каналы, как Светлана Сорокина. Огромное количество журналистов ушло к Добродееву.

Значительная часть журналистов осталась на НТВ. И, я считаю, до тех пор, пока там работали Йордан и Парфенов, — это был самый свободный канал. Он стал более свободен в своих оценках, чем во времена Гусинского. Я прекрасно помню, как в разгар первой чеченской войны в 1995 году НТВ практически неприкрыто поддерживал чеченских боевиков, показывая зверства федеральных властей, но замалчивая зверства моджахедов, которых было, по меньшей мере, не меньше, и начались они значительно раньше, ещё до открытой фазы конфликта. Начались они с того, что фактически русскоязычное население Чечено-Ингушетии было частично вырезано, частично изгнано с территории, на которой они жили сотни лет. Про это никто не говорил, на НТВ в частности.

Гусинский никогда не скрывал, что у него были прайс-листы, которые олигархи должны были оплачивать. А если они не оплачивали, как он шутил, омерту, то значит они не защищены от наезда со стороны Гусинского. Он говорил: а что я могу сделать, мне же надо как-то жить. Это было свободное телевидение.

Окончание свободы на НТВ связано не с тем, что Евгений Киселев развернул свободу и ушел на ТВС, а с тем, что уволили Парфенова; это случилось по меньшей мере на три года позже, чем гласит популярная точка зрения. […]