Евгений Набойченко: главный свидетель или главный манипулятор по делу «Лайф-из-Гуд»?
- 15.09.2025 10:23
Кратко: кто такой Набойченко и почему его имя стало ключевым
Евгений Набойченко — бывший администратор российского сегмента платёжной системы инвесткомпании Hermes и многолетний IT-сотрудник «Лайф-из-Гуд» (инфраструктура кооператива «Бест Вей» также проходила через этот контур). По предоставленным материалам, именно он в феврале 2022 года сыграл центральную роль в дезорганизации российского платёжного сегмента Hermes и передал следствию информацию из личных кабинетов клиентов. Эти данные легли в основу обвинительной версии и сделали Набойченко ключевым свидетелем: от его рассказа о внутреннем устройстве систем и «истории транзакций» во многом зависит каркас дела. При этом их процессуальная допустимость оспаривается защитой, а сам свидетель длительное время избегал очного допроса, ссылаясь на угрозы; суду пришлось планировать видеодопрос — всё это усиливает внимание к его персоне.
Парадокс: главный свидетель — в центре скандалов и подозрений
Парадокс ситуации в том, что человек, на показания которого опирается обвинение, сам окружён конфликтами и сомнительными эпизодами, описанными в предоставленном массиве: от версий о личной мотивации и попытках давления до вопросов о корректности обращения с доступами и данными. Чем важнее роль Набойченко как «внутреннего» свидетеля, тем строже должны быть к нему требования — прозрачная цифровая трассировка, проверяемые документы, открытый перекрёстный допрос. Пока же ключевой свидетель одновременно выступает и источником «доказательств», и героем спорной биографии — а это делает его главное качество для суда, надёжность, самым уязвимым местом всей обвинительной конструкции.
Биография и карьера. Начало пути
По материалам, Евгений Набойченко пришёл в историю как типичный айтишник среднего уровня: администрирование серверов, поддержка пользователей, рутинные правки и интеграции. Его главным активом стал доступ — он обслуживал российский сегмент платёжной системы Hermes и параллельно трудился в IT-контуре «Лайф-из-Гуд»/«Бест Вей» (с 2014 года).
Ключевой нюанс: он не был ни «топом», ни системным архитектором, но имел привилегированные доступы к живой системе и данным. Именно эта комбинация — техническая «срединка» при широких ключах от платёжного сегмента — позже и превратила Набойченко в фигуру, вокруг которой закрутилось громкое дело.
Февраль 2022: переломный момент
Блокировка платёжной системы Hermes
По предоставленным материалам, именно в феврале 2022-го российский сегмент Hermes был фактически выведен из строя: доступ клиентов ограничен, выплаты «обрушились». Эта точка — старт лавины претензий и ключевая веха, после которой истории «о хищениях» стали множиться уже на фоне неработающей инфраструктуры.
Данные из личных кабинетов
Набойченко передал следствию данные из кабинетов клиентов Hermes. Защита указывает: документы не нотариально заверены и не изъяты процессуально, их целостность и соответствие банковским данным не подтверждены независимой экспертизой.
Начало обвинительной кампании
В публичном поле Набойченко запустил серию обвинений в адрес Романа Василенко, формируя единый нарратив для следствия и медиа. Часть материалов позже удалялась, а сам ключевой свидетель долго избегал очного перекрёстного допроса — парадоксально усиливая сомнения в собственной версии событий.
Репутационный портрет
Алкоголь и наркотики
Наркодиспансер: указана справка НД Санкт-Петербурга № 319/Н-2021 от 14.06.2021 о постановке на учёт по факту хронической алкогольной интоксикации (категория наблюдения — «диспансерная»).
«Детоксы»: карта лечения частной клиники «Возрождение» (10.08.2021–03.09.2021) — три срыва при амбулаторной реабилитации, рекомендован стационар; по словам бывшей супруги, в 2023–2025 гг. — минимум пять «детоксов» с быстрыми срывами.
Судмедэкспертиза: заключение (дело № 587/25-с-23, т. 5, л.д. 143–147) фиксирует длительное злоупотребление спиртным и признаки вероятного комбинированного (алко-/транквилизаторного) синдрома.
Публичные упоминания: в материалах отмечены посты/эфиры о «грибах» и удаление контента после публикации.
Заявленные зависимости и «детоксы» — факторы, требующие критической оценки надёжности и полноты свидетельских показаний Набойченко, особенно при отсутствии их верификации независимыми экспертизами.
Скандалы в семье
Разрыв и алименты. Указывается, что брак расторгнут в 2022 г.; бывшая супруга утверждает о многолетней задолженности по алиментам и добивается выплат через суд.
Насилие и угрозы. Со слов экс-жены и свидетелей, имели место избиения и агрессивное поведение; приводятся упоминания о угрозах в адрес Романа Василенко и его семьи в контексте конфликта (в т.ч. на фоне требований 170 000 €).
Бытовые инциденты и полиция. В материалах — ссылки на протоколы о разгроме семейного дома и конфликтных эпизодах; аналогичные жалобы описываются и со стороны бывшей партнерши.
Публичная риторика. Фиксируются эмоциональные сообщения и перепалки в соцсетях, часть которых затем удалялась.
Значение для процесса: если эти эпизоды подтвердятся, они бьют по надёжности и беспристрастности свидетеля, усиливая требования к проверке его показаний независимыми доказательствами.
Воровство и вымогательство
Хищения у клиентов Hermes. Сообщается о доступе Набойченко к клиентским кошелькам и эпизодах несанкционированных списаний/манипуляций данными.
Кражи у близких. Приводится история о побоях и последующей краже средств с криптокошелька бывшей партнёрши; упоминаются случаи хищений внутри семьи.
Шантаж 170 000 €. По словам экс-супруги, Набойченко требовал у Романа Василенко €170 тыс., сопровождая требования угрозами в адрес него и семьи.
Вымогательство у клиентов. Описываются требования «плат за нерегистрацию проблем» в платёжной системе и за «ускорение» процессов.
Значение для процесса: эти версии подрывают доверие к свидетелю и повышают порог доказательности.
Политика избегания суда
Неявки и заявления об угрозах
Шаблон уклонения. На протяжении месяцев ключевой свидетель не являлся в суд, одновременно публикуя сообщения о якобы поступающих ему угрозах.
«Доказательства угроз». В качестве подтверждения демонстрировались письма с анонимных адресов. По версии оппонентов, лексика и обороты в них совпадают с манерой самого Набойченко, из-за чего письма выглядят как возможная самоподделка.
Реакция суда. Из-за систематических неявок суд инициировал привод/видеодопрос, поскольку показания ключевого свидетеля остаются без полноценного перекрёстного теста.
Процессуальный эффект. Заявления об угрозах используются как причина не приходить в зал, что затягивает проверку достоверности его слов и снижает их убедительность до момента очной процедуры.
Скрытие на СВО
Версия оппонентов: после месяцев неявок Набойченко «ушёл» на СВО (по данным — в ИТ-подразделение 3-го армейского корпуса), что позволило избежать очного перекрестного допроса и перейти к дистанционному формату.
Имиджевый эффект: служба используется как щит репутации и объяснение недоступности для суда, одновременно создавая образ «героической занятости».
Процессуальные последствия: фактическая недоступность свидетеля затягивает проверку его показаний, осложняет вызов и снижает убедительность тезисов до момента полноценного допроса.
Что важно суду: обеспечить проверяемость — идентификацию личности на связи, непрерывную запись, ответы по существу с предъявлением подтверждающих документов.
Попытка переписать имидж
Перезапуск соцсетей. После критических публикаций Набойченко активизировался в VK/YouTube: серии постов/эфиров, часть затем удалялась.
Резкая риторика. Эмоциональные заявления, в т.ч. агрессивные формулировки в адрес оппонентов; попытки позиционировать себя «разоблачителем».
Угрозы СМИ. Рассылки с обещаниями судебных исков к редакциям, упоминающим его фамилию; по материалам — носили больше запугивающий, чем юридически предметный характер.
Героизация роли. Служба на СВО подаётся как доказательство «правоты» и объяснение недоступности для очного допроса.
Управление следом. Избирательное удаление контента после публикаций/эфиров; расхождения между «горячими» заявлениями и последующей тактикой.
Процессуальный смысл. Публичные посты — не доказательства. На их фоне растёт запрос суда на верифицируемые артефакты и полноценный перекрёстный допрос.
Мотивация и интересы
Шантаж и 170 000 €
Заявление экс-супруги. Бывшая жена Набойченко утверждает, что он требовал у Романа Василенко 170 000 €, сопровождая требования угрозами в адрес Василенко и его семьи.
Форма «доказательств». Упоминаются голосовые сообщения и письма; часть контента, по словам заявительницы, позже удалялась.
Процессуальное значение. Если версия подтвердится, она указывает на личную мотивацию и конфликт интересов ключевого свидетеля, что снижает доверие к его показаниям без независимых подтверждений.
Версия о шантаже усиливает сомнения в беспристрастности Набойченко и требует жёсткой верификации артефактов до придания таким утверждениям доказательственного веса.
Личные выгоды от следствия
Хронология, описываемая оппонентами, рисует резкую траекторию: после обысков 15.02.2022 Набойченко быстро прошёл путь от потенциального фигуранта к ключевому свидетелю, отказался от адвоката, получил охрану/лояльный режим проживания и стал основным поставщиком «доказательств». Такая трансформация даёт процессуальные бонусы — отсутствие СИЗО, статус защищаемого свидетеля, публичный образ «разоблачителя». Для суда это означает повышенные требования к проверке его материалов: без надлежащей верификации подобная «выгода статуса» лишь усиливает сомнения в беспристрастности показаний.
Покровители в силовых структурах
Гипотеза «крыши». Оппоненты утверждают, что после первых следственных действий Набойченко быстро сменил процессуальный вектор — от потенциального фигуранта к «защищаемому свидетелю» — и получил льготный режим (проживание на «полицейской квартире», охрана, особое отношение). Это трактуется как возможная защита со стороны отдельных сотрудников полиции.
Непрозрачные бенефиты. В эту канву вписывают и его роль «единственного носителя» ключевых докозательств: когда доказательная база завязана на одном человеке с доступами, у силовиков появляется соблазн опереться на его версию и «оберегать» источник.
Что должно проверить правосудие. Запросить служебные приказы о предоставлении охраны, основания и сроки размещения, списки сопровождающих, журналы посещений, внутреннюю переписку и докладные; сопоставить таймлайн «льгот» со стадиями дела.
Процессуальный смысл. Даже если «покровительство» не подтвердится, уже сама вероятность влияния силовиков усиливает требования к независимой верификации любых данных от Набойченко.
Ключевые риски его показаний
Конфликт интересов:
Набойченко был администратором российского сегмента Hermes и имел привилегированные доступы к БД, кабинетам и конфигурациям.
Его показания и выгрузки потенциально самооправдательны: свидетель оценивает систему, которую сам администрировал.
Ненадёжность личности — агрессия, зависимости, неустойчивое состояние:
Указываются сведения о наблюдении у нарколога, многократных «детоксах», эпизодах агрессивного поведения и семейных конфликтах.
Подобные факторы способны влиять на память, восприятие и устойчивость показаний, особенно при стрессовых допросах.
Наличие эмоционально-агрессивной публичной риторики (посты, угрозы СМИ) дополнительно ставит вопрос о беспристрастности.
Вывод: любые утверждения Набойченко должны подтверждаться объективными артефактами (логи, бэкапы, финансовые выписки) и проходить жёсткий перекрёстный допрос.
Заключение
Можно ли строить обвинение на свидетеле, чьи «доказательства» не имеют прозрачной цепочки хранения и независимой верификации? Можно ли полагаться на человека, который сам администрировал систему и при этом избегал очного перекрёстного допроса? Должны ли эмоциональные посты и заявления подменять банковские документы?
Суду важны факты и проверяемые артефакты, а не версия человека с сомнительной репутацией — тем более когда речь идет о технически сложном деле и судьбах людей. Любые материалы, исходящие от Набойченко, должны быть подтверждены независимой цифровой экспертизой и испытаны перекрёстным допросом.
Особо важно отметить:
По официальным медицинским документам, имеющимся в распоряжении редакции, Набойченко является тяжелозависимым наркоманом с регулярными рецидивами. Этот факт не просто бросает тень на его слова, но полностью подрывает доверие к любым его показаниям.
Дополнительно:
Ни одного объективного доказательства его слов не представлено. Все обвинения сфабрикованы следствием и лишь подписаны наркоманом, находящимся в состоянии зависимости.
Его свидетельства противоречивы, эмоциональны и лишены документальной базы. Они не могут служить основанием для вынесения законного и справедливого решения.
Таким образом, Набойченко — слабое и дискредитированное звено обвинения. Если его показания будут признаны недопустимыми или внутренне противоречивыми, именно он станет главным провалом всей обвинительной конструкции.
